Виктор Павлов после смерти заплакал в гробу

Народный артист, обладающий сверхъестественными способностями, понимал, сколько проживет на этом свете

Виктор Павлов, как и древние славяне, верил, что души умерших превращаются в птиц. Он держал голубятню под крышей родного Малого театра, и после его кончины в 2006 году среди его питомцев, к удивлению многих, вдруг появился еще один сизарь. Об этих и других чудесах, связанных с именем замечательного актера, а также о его семейных тайнах нам несколько лет назад рассказала единственная дочь народного любимца.

— Александра Викторовна, прошло уже много лет, как не стало вашего папы. Часто его вспоминаете?

— Он мне постоянно снится. Очень сильно его люблю. Отец был глыбой. И в профессии, и по жизни. Он нас с моей дочкой, его внучкой, постоянно направлял, учил видеть и слышать окружающий мир. Увлекался травами и не уставал повторять, что пить отвары гораздо полезнее, чем любые лекарства. Его мама была врачом-акушером, поэтому и традиционная медицина была для нашей семьи важна. Но отец исцелял окружающих руками. Все знали, что в его ладонях живительная энергия, поэтому обращались за помощью. Массаж отлично делал, точечный в том числе.

— И животных обожал?

— Да, и их тоже лечил. Мы с улицы приносили в дом больных кошек, собак, голубей, чтобы их выходить. Малышей выкармливали пипеткой. Для меня было праздником, когда мы с отцом на птичий рынок отправлялись. Однажды купили там аж шесть кроликов. Папа для них клетки смастерил. Еще у нас в квартире жили куры. Словом, целый зоопарк.

— Ваша мама его за это не ругала?

— За это нет. Все 40 лет брака мои родители жили как чуткие ревнивцы. Бурно сорились и мирились из-за трогательных подозрений, дескать, кто-то из них посмотрел на сторону. Но на самом деле они были невероятно преданы друг другу. Когда мама задерживалась после спектакля, папа кричал: «Ты с кем была?! Я знаю, он — рабочий сцены или пожарный!» Мама хохотала: «С ума сошел? И почему пожарный? Может, актер!» — «Нет, — кипятился отец, — актеры — не мужики». Хотя сам был артистом и галантным джентльменом — дамам пальчики всегда целовал, руку для помощи подавал… Отец маму до самого конца ревновал. Я восхищалась их глубокими чувствами. Сексуальные отношения у них тоже очень долго продолжались, даже в пожилом возрасте. О таком можно только мечтать!

Помню, когда мы отдыхали в пансионате, я, подросток, обратила внимание на балетных мужчин, которые там же жили парами. Папа мне терпеливо объяснил, что такое бывает и это тоже любовь. Он к геям спокойно относился — по половым предпочтениям людей не разделял. Плюс был верующим и не брал на себя право кого-то судить.

— За время долгого брака родители ни разу не собирались развестись?

— Только фиктивно. Мама предлагала, чтобы улучить жилищные условия. Но папа тут же бледнел: «Не буду я разводиться, Танька же потом замуж за меня не выйдет!» Квартиру от Малого театра на Тверской улице они дождались уже спустя годы.

Любовь к свободе

— Как родители познакомились?

— Это случилось, когда оба работали в Театре Ермоловой. Мама, ее зовут Татьяна Говорова, там до сих пор служит. А папа пришел всего на несколько лет. Видно, для того чтобы встретить свою судьбу. Он много сцен поменял. Начинал в «Современнике», куда его пригласили вместе с другом и однокурсником по Щепкинскому училищу Олегом Далем. Но ролей особо у папы не было, вот он и пошел дальше. Однако с Олегом Ивановичем не прерывал общения. Очень страдал, что тот болен алкоголизмом. Мечтал его перевести к себе в Малый театр, но не успел.

— До Малого ваш папа поработал в Театре Маяковского…

— Да, и очень его любил. Главреж Андрей Гончаров был хоть и гениальным постановщиком, но абсолютным психопатом. Отец видел, как многие актрисы плачут из-за его прессинга на репетициях. Однажды не выдержал, вступился. Грянул скандал. Папа в результате решил уйти. Хотя потом Гончаров просил его вернуться. Но отец отказался… В то же время он считал «Маяковку» большой школой. Вместе с Александром Лазаревым играл в легендарном спектакле «Человек из Ламанчи», обожал роль Санчо Пансы. С Арменом Джигарханяном тогда плотно общался. У него в конце 1987 года погибла единственная дочка Лена (задохнулась угарным газом, уснув в стоявшем в гараже автомобиле с работающим двигателем. — Я. Г.). И папа отмечал, что по Армену Борисовичу совершенно не было видно этой ужасной потери. Наверное, тот все внутри себя переживал.

— Вы росли за кулисами?

— Да. И в театре у родителей часто бывала, и на съемки с папой ездила. В общем, с детства наблюдала за актерской жизнью. Так что быстро поняла, что такая работа отнимает все силы и здоровье. Когда у молодых и неопытных режиссеров что-то не клеилось, папа брал бразды правления в свои руки. Он злился и багровел, когда видел халтуру. А когда играл сложную роль на сцене — одного сволочного мужика в пьесе Радзинского, перед выходом из дома специально себя накручивал, создавал конфликт, чтобы в таком возбужденном состоянии выйти на сцену.

— Вас по своим стопам не подталкивал пойти?

— Наоборот, жутко не хотел этого. Но я и не собиралась. В 1984 году объявила родителям, что буду поступать в медицинский. Несмотря на то что они были очень озадачены. Окончив ординатуру и аспирантуру, я пошла было работать по профессии, но зарплату получала копеечную. Впрочем, тогда, в 90-е, и у папы почти не было съемок, а в театре платили гроши. Однажды его все-таки пригласили сняться в киносказке. Я, как и раньше, полетела с ним. И в этой поездке познакомилась с экипажем авиалайнера. Ребята предложили подработать у них в «Аэрофлоте» стюардессой. Английский я свободно знала, так что окончила курсы, сдала экзамены и стала летать.

— Нравилось?

— Конечно. Новые люди, страны, эмоции. Однажды, когда мы возвращались из Сингапура, успешно приняла роды на борту. Образование врача помогло. А во время командировки в Дубай я познакомилась с будущим мужем Владимиром. Он в правительственном отряде летал. На 14 лет старше, умный, образованный. Папа до этого долго не мог меня выдать замуж. Я слишком свободу любила и все искала того, кто мог бы мои взгляды разделить… Мы с Володей 23 года вместе, но так до сих пор и не расписались. Сначала он долго не мог развестись с первой женой, а потом стало не до того. Живем вместе, любим друг друга, и этого вполне достаточно для счастья. Мне 52 года, я свободный художник. Дочке Наталье — 21. На врача-стоматолога сейчас учится. Хотя у нее есть и актерский талант.

Два инсульта и один инфаркт

— Муж продолжает летать?

— Совсем недавно прекратил. Успел в Ливии бортинженером поработать, президента Судана возил. Даже с таким солидным послужным списком папа его не сразу принял. Переживал, что я забеременела без штампа в паспорте. И что у Володи есть старшая дочка, которая всего на 10 лет моложе меня. Кстати, к цифрам в возрасте отец очень внимательно относился. Часто нам повторял, что уйдет из жизни в 64 года. Почти угадал. Скончался в 65. Его отец, мой дед, умер в этом же возрасте.

— Случайное совпадение?

— Не знаю. У обоих было больное сердце. А папа еще и инсульт перенес в 1999-м. Это случилось за день до очередного спектакля. Речь пропала. Его немедленно госпитализировали. Малый театр помог с отдельной палатой, хорошими врачами. Тогда его спасли. Восстановился и вернулся на сцену. А в августе 2006-го отец засобирался на съемки в Киев. Мы с мамой выступали против, а когда он настоял, решили ехать с ним. У него ноги сильно отекли, и я помогала ботинки надевать. Обратно в Москву он уже на носилках возвращался. Случился очередной инсульт, в области сердца тромб образовался. Уже дома он оторвался, и папа ушел из жизни. Он совсем не боялся смерти. За год до нее инфаркт перенес. На даче потерял сознание, упал. Я привела его в чувство, вызвала скорую. Он открыл глаза и спросил: «Саш, может, не надо мне в больницу уже?» — «Папочка, ну как мы без тебя?» — ответила я.

…А в день похорон все складывалось очень странно. После отпевания в церкви автобус с гробом долго развернуться не мог. Потом возле московской мэрии нам дорогу никак не давали. То и дело возникали препятствия, как будто папа не хотел нас отпускать. А когда гроб привезли в Малый театр и установили для прощания, мы увидели, что у него слеза потекла… Как врач, я это могу объяснить, конечно. Но все равно стало не по себе.