Только не упадите: какой китайцы видят Россию

Россия видит в Китае союзника в борьбе с Западом. Но готов ли Пекин помочь обойти санкции?

С начала введения антироссийских санкций Китай стал рассматриваться в качестве нового главного партнера Москвы на международной арене. От Пекина ждут помощи в преодолении ограничений, содействия в импорте и экспорте, а заодно видят в нем новый рынок сбыта для невостребованных на Западе российских товаров. Подобная риторика в последние месяцы характерна для чиновников, политиков и представителей крупного бизнеса. Однако китайцы предпочитают не высказываться или делают это уклончиво, ограничиваясь заявлениями об отказе поддерживать санкции. Между тем компании из азиатской страны сокращают сотрудничество с Россией, боясь оказаться под вторичными ограничениями. Братья навек.

Первые из свежих антироссийских санкций появились еще до начала объявленной президентом Владимиром Путиным спецоперации. Через несколько часов после признания независимости ДНР и ЛНР США ввели ограничения против финансирующих оборонную промышленность банков, детей чиновников высшего звена, а также запрет на операции с российским госдолгом на вторичном рынке. Вскоре власти Германии заморозили проект экспортного газопровода «Северный поток-2», обошедшийся «Газпрому» вместе с европейскими партнерами примерно в 10 миллиардов долларов и считавшийся одним из главных экономических и политических достижений Москвы последних лет.

Сразу после обнародования первых ограничений российские комментаторы и официальные лица стали искать тех, кого можно назвать союзником в новых условиях. Министр иностранных дел Сергей Лавров неоднократно повторял, что таких стран много и Россию не удастся изолировать от мировой экономики. Первым делом бизнесмены и чиновники вспоминали о странах СНГ и Евразийского экономического союза (ЕАЭС), который нередко путают с его предшественником — Евразийским экономическим сообществом (ЕврАзЭс). Вместе с Россией в него входят Белоруссия, Казахстан, Армения и Киргизия.

Россия поставляла в Китай пшеницу, топливо (в том числе через резонансный газопровод «Сила Сибири»), древесину, металлы, пыталась участвовать в проекте «Один пояс — один путь», строила атомные электростанции. Китай в ответ вкладывался в российские заводы по производству сжиженного природного газа (СПГ), а также собирался финансировать несколько инфраструктурных проектов на территории страны, среди которых высокоскоростная железнодорожная магистраль Москва — Казань и мост через реку Лену в Якутске.

Впрочем, оба объекта по-прежнему далеки от реализации (хотя строительство ВСМ из Москвы в Казань утвердили еще в 2013 году) — как и стоящий особняком совместный проект двух стран по строительству транспортного коридора «Европа — Западный Китай», воссоздающий древний Шелковый путь. Его маршрут должен пролегать по территории Китая, России и Казахстана, а в реализацию китайские частные и государственные компании вложили более 150 миллиардов рублей. Трассу планировали достроить к 2019 году, но на сайте Минтранса сообщается, что российский участок находится в стадии разработки предпроектной документации.

Несмотря на регулярные обоюдные заявления о намерении нарастить двусторонний товарооборот, в действительности возможности стран и их заинтересованность друг в друге остаются неравными. По итогам 2021 года Китай занимал уверенное первое место среди направлений российского экспорта — 68,1 миллиарда долларов (рост на 38,4 процента). В обратную сторону показатели куда скромнее: на Россию в прошлом году пришлось всего 2,4 процента всей внешней торговли Китая (67,5 миллиарда долларов) — в пять раз меньше, чем на США. Позиции последних не смогли нарушить даже несколько лет торговой войны. Москва не входит и в первую десятку торговых партнеров Пекина.

Дополнительная важность Китая для России проявляется в возможности наладить торговлю без использования мировых резервных валют, преимущественно доллара и евро. Частичный переход на юань в двусторонних сделках (его доля в определенные моменты превышала 50 процентов) стал одним из немногих примеров успешной дедолларизации, к которой Москва стремится с конца 2010-х. Аналогичный сдвиг наблюдался в последнее время в структуре золотовалютных резервов (ЗВР) Центробанка: на момент заморозки Западом своей части активов на юань и номинированные в нем бумаги приходилось 13,1 процента от общих 640 миллиардов долларов.

Говорят о рекордном товарообороте и лидеры обеих стран. Си Цзиньпин видит в нем признак стрессоустойчивости двусторонних отношений, а Владимир Путин рассказывает о «взаимовыгодном и интересном сотрудничестве». По некоторым показателям прогресс действительно есть. В апреле юань установил рекорд по обороту торгов на Мосбирже — 25,2 миллиарда рублей в день. Тогда же на площадке появился расчетный фьючерс на китайскую валюту, предназначенный для частных инвесторов. К концу мая ежемесячные объемы торгов выросли до четырех миллиардов долларов (в 12 раз больше, чем в феврале), оттеснив доллар, ставший невостребованным у импортеров.

Все это косвенно свидетельствует о действительно укрепившихся российско-китайских торговых связях. Но даже Путин, выступая на Петербургском международном экономическом форуме, оговорился: Москва не ожидает, что Пекин будет ей «во всем подыгрывать или сопровождать». За последние месяцы поводов считать Китай спасителем и связывать с ним большие ожидания и правда не было.