Олег Сорокин: несправедливый приговор

В Нижнем Новгороде завершился скандальный процесс над экс-главой города Сорокиным и бывшими сотрудниками МВД Ворониным и Маркеевым. Они признаны виновными в похищении человека и превышении должностных полномочий в 2004 году. Бывшего экс-главу суд счел их пособником, а также признал его виновным в получении взятки.

Но сумела ли разобраться в этих двух запутанных до невозможности делах 29-летняя судья Екатерина Кислиденко, задаются вопросом «Новые Известия». 

Ответ на этот вопрос содержится в информации, которую собрали сотрудники  редакции. Ее проанализировали ведущие юристы и эксперты России.

Накануне 8 марта Кислиденко, как впрочем, и на всех предыдущих заседаниях, как будто куда-то очень спешила.

7 марта на оглашение приговора Сорокину, Воронину и Маркееву приехали их родственники, все местные СМИ, просто любопытные, – всего набралось около 150 человек.

Впервые не явился в суд один из главных свидетелей стороны обвинения – Александр Новоселов.

Корреспонденту «НИ» тем не менее удалось с ним поговорить по телефону:

– Почему Вы не приехали?

– Мне отсоветовали приезжать в целях моей безопасности.

– Вы верующий человек?

– Да, я служу в церкви, я и сейчас Вас плохо слышу, – тут музыка играет.

– А Вы не думали о том, что сегодня можете совершить христианский подвиг?

– Какой подвиг?

– Заявить в суде, что оговорили людей, и бывших милиционеров тогда бы их освободили прямо в зале суда.

– Нет, ни на какой христианский подвиг я не готов. Если я откажусь от своих слов, то получится, что я оговорю сам себя, а знаете, что теперь за это – уголовная ответственность? Я не хочу в тюрьму.

Братья Дикины перед объявлением приговора Олегу Сорокину

Братья Дикины, как и все, ждали судью перед входом в зал заседаний.

Братья Дикины не скрывали своей радости по поводу того, что через несколько минут Сорокину будет зачитан приговор. Вот что они заявили:

– Да, мы понимаем, что в деле Сорокина много «нюансов». И в нашем деле было много «нюансов».

– Получается, что у нас в стране «кривосудие», а не правосудие? И Вы пришли на это полюбоваться?

– Да, «кривосудие», мы согласны. Но сегодня «кривосудие» оправдано, она для этой не святой троицы станет правосудием.

– А вы не заметили, что весь процесс проходит в каком-то скоростном режиме?

– Ну, и что с того?

Регулярные отклонения ходатайств стороны защиты, и многие другие нарушения в ходе судебных слушаний имели под собой серьезные основания.

«В апреле этого года истекает так называемый срок давности, по одному из эпизодов, – прошло ведь 15 лет. Это, на мой взгляд, и является основным мотивом спешки, в которой проходило все судебное разбирательство, и это является доказательством того, что решение суда было предрешено кем-то. Проще говоря, кто-то заранее решил, каким должен быть приговор, таким он и получился – обвинительным. Тут все, как говорится, шито белыми нитками», – заявил нам известный российский адвокат Дмитрий Кравченко.

Плохо скрываемое желание завершить судебное разбирательство до истечения срока давности было заметно всем, не только людям, искушенным в юриспруденции.

Вот только один пример: Кислиденко отказалась выслушать показания свидетелей защиты. Несколько дней они ждали, когда же их допросят, – не допросили! Судья просто отказалась это сделать. В результате, не смогли дать показания люди, которые могли бы рассказать о том, как на самом деле проводились земельные аукционы.

Вот что говорит об этом адвокат Дмитрий Кравченко:

«Отказ выслушать свидетелей стороны защиты – это грубое нарушение процессуальных норм. Посудите сами: обвиняемых лишили их основного права – права на защиту. Свидетели ведь могли донести до сведения суда наиважнейшую информацию, которая могла бы в корне изменить ход разбирательства, но, видимо, стороне обвинения это было совершенно не нужно».

К свидетелям со стороны обвинения у Кислиденко было совсем другое отношение.

Так, например, свидетели обвинения по эпизоду так называемой «взятки» были допрошены в самых сюрреалистичных формах, но только не в форме обычного допроса в суде.

Почему «так называемой взятки»? В 2012 году бизнесмен Мансур Садеков попытался передать деньги в сумме, эквивалентной миллиону долларов, неким гражданам, представлявшимся собственниками ЗАО «Вектрон». Эта московская фирма – типичная «однодневка»: не вела никакой коммерческой деятельности, не имела персонала, на счетах – ноль. «Вектрон» обжаловал аукционы по земельным участкам, хотя сам в этих аукционах так и не участвовал. Некий гражданин Хан, выдавая себя за акционера «Вектрона» и кичившийся связями в руководстве антимонопольной службы, побещал Садекову решить вопрос об отзыве жалобы на проведение аукциона в Нижегородской области, в результатах которого, как считает обвинение, мог быть заинтересован Сорокин. И хотя сам Сорокин в ходе двух встреч с Ханом, инициированных последним, ни слова об этом не сказал, Садеков тем не менее поручил своему брату вместе с неким Александром Беспаловым, тоже, вроде бы собственником «Вектрона», заложить в банковскую ячейку наличные деньги. Садекова арестовали, судили, и хотя он поначалу заявлял, что действовал в интересах Сорокина, позже заявил, что сам Сорокин об этом не знал. Приговор вынесли, и дело отправили в архив Мещаского суда Москвы, но … в 2017 году снова вытащили на свет. По логике обвинения, Садеков дал таким замысловатым способом Сорокину взятку в миллион долларов, который он неудачно пытался отдать Беспалову. Но при чем же тут Сорокин, и в чем, собственно, взятка?

Обвинение считает, что Садеков рассчитывал на благодарность Сорокина, которая должна была выразиться в общем покровительстве и попустительстве по службе. Обвинение заявило, что Садеков надеялся на содействие Сорокина в выделении земельных участков под строительство АЗС.

Эту версию следствия оценил юрист с огромным стажем Дмитрий Артемьев:

«Законы и другие нормативные акты ясно устанавливают, что у главы города – я говорю о Сорокине, образно выражаясь, при двуглавой системе местного самоуправления не было полномочий принимать решения по этой теме. Кроме этого, еще с 2008 года в Нижегородской области действовала утвержденная губернатором концепция развития сети автозаправок, без внесения изменений в которую и поныне нельзя получить под заправку приглянувшийся участок».

Но вернемся к теме «национальных нижегородских особенностей допроса» свидетелей.

Садеков – главный свидетель обвинения в суд не явился, и это, похоже, всех устроило – и судью Кислиденко, и прокурора, и следователя.

Показания Садекова оглашались в его отсутствие. Уважительной причиной сочли то, что этот господин имеет двойное гражданство – России и Литвы… Кроме того, были оглашены лишь только «нужные» показания Садекова (от 2014 года), а показания, в которых Садеков говорил о неосведомленности Сорокина, суд оглашать не стал.

Но и это еще не все. Как стало известно «НИ», на заключительном допросе у следователя Садеков заявил, что покидает страну и в суд не явится. То есть – сторона обвинения заранее знала о стопроцентной неявке ключевого свидетеля в суд, но не предприняла достаточно активных действий для обеспечения его явки.

«В итоге суд так и не установил, какие показания дал бы Садеков в присутствии Сорокина. Этот вопрос тем более важен, что очная ставка, проведенная 28 февраля, была практически сорвана, поскольку накануне следователь сообщил Сорокину и его защите, что будет проведен еще один обычный допрос, чем ввел обвиняемого и адвокатов в заблуждение. Вследствие этого при проведении очной ставки не было ни адвоката, который к ней готовился, ни разработанного списка вопросов. На эти вопросы Садеков должен был ответить на суде, на котором его не было», – говорит адвокат Дмитрий Кравченко.

Зато на суде был, так называемый «секретный свидетель», который находился, правда, в другом помещении, так что в лицо его никто не видел. Выступал он под псевдонимом «Шмелев», а голос его был изменен. Этот свидетель на удивление точно изложил фабулу обвинения, но самыми распространенными его ответами на вопросы защиты были какие-то по-армейски лаконичные: «не знаю» и «нет информации». Попытки Сорокина и его адвокатов разобраться, на чем основаны заявления свидетеля, пресекались судом, поскольку конкретный ответ мог бы рассекретить его личность.

Известный адвокат Андрей Юдин сообщил нам об источнике информации «секретного свидетеля»:

«Это просто потрясающе: несколько раз инкогнито открыто ответил, что та или иная информация, которую он сообщает суду, ВНИМАНИЕ: получена им …из Интернета. Смутило это судью? Да, нисколько! Вот такие свидетели, такое у нас правосудие».

Ключевого свидетеля Хана тоже допросили дистанционно. Впрочем, Хан почти ничего конкретного не сказал, сваливая всю вину на своего «компаньона» Беспалова. Вопрос защиты, доводилось ли ранее Хану выступать в суде по делам о взятках под другими фамилиями, не понравился суду и был снят.

«Хан – это полицейский провокатор! И мы не случайно задавали ему вопрос о том, в который раз он свидетельствует в процессе по взяткам. Нам известно, что Хан уже выступал в суде по делу о взятке, когда он сам написал заявление на главу Озерского района Козлова, который якобы вымогал у него взятку за сделку с земельным участком. Суд, кстати, Козлова оправдал, зато с тех пор известно, что Хана в этом деле сопровождал оперативный сотрудник, впоследствии осужденный в рамках серии дел в отношении участников организованной преступной группировки генерала Сугробова, того самого Сугробова, который занимался провокациями взяток», – заявил в интервью НИ адвокат Дмитрий Кравченко.

Нативная реклама Relap

Но вот что уж совсем удивительно: независимый эксперт показал в суде, что скрытная запись разговора Хана с Сорокиным был сделана не на бытовой диктофон «Олимпус», как утверждало следствие, а с применением специальной аппаратуры, и опять на нестыковки в суде никто внимания не обратил.

Третий свидетель обвинения по делу о «взятке» – Беспалов вообще числится в покойниках, да, да в покойниках! Именно поэтому на него и сваливал в суде всю вину Хан. Но свидетельство о смерти Беспалова вызывает большие сомнения у защиты.

Адвокаты Сорокина склонны думать, что третий свидетель скорее жив, чем мертв, но его безмолвие просто кому-то на руку.

«Копию свидетельства о смерти суду так и не представили, а в копии записи о смерти, случившейся далеко от дома свидетеля, в военном госпитале на юге России вблизи Донецкой области в дни Дебальцевских событий, указано странное время смерти: 00 часов 00 минут. Обычно так делают, когда время смерти не установлено или когда агент под вымышленной личностью прячет «концы в воду». Старые показания Беспалова были оглашены в суде, не добавив обвинению ни одного нового аргумента».

Странные свидетели; странная логика самого обвинения во взятке, которую сам Олег Сорокин никому не давал, и ни кого не получал.

Логика обвинения странная, потому что она входит в прямое противоречие с фактами, а точнее – с хронологией событий.

А последовательность событий на самом деле в 2012 году была такова: на момент передачи «взятки» московской фирме «Вектрон» жалоба этой компании УЖЕ была рассмотрена, и её в принципе невозможно было отозвать, утверждает адвокат Андрей Юдин:

«Заинтересованность Сорокина в абсурдном отзыве уже рассмотренной жалобы, обвинение попыталось аргументировать лишь общими рассуждениями. Сам же Сорокин несколько раз повторил, что обвинение во взятке для него оскорбительно.

Но вернемся к теме спешки, – она того заслуживает, ведь не блох же ловить собирались в районном суде следователь, прокурор и Екатерина Кислиденко, а решать судьбу трех семей, в которых есть дети, трех семей, кормильцы которых в общей сложности на 27 лет лишались бы в случае обвинительного приговора или – не лишались свободы…

В течение всего февраля 2019 года судебные заседания проводились каждый рабочий день с 9 утра до 18 часов с часовым перерывом на обед.

Подсудимые из-за этого вынуждены были принимать пищу стоя в грязном помещении без мебели. Некоторые заседания заканчивались значительно позже, а одно затянулось почти до полуночи.

При таком ритме жизни подсудимые, которых рано утром этапировали из СИЗО, а возвращали в камеры практически ночью, стали на глазах терять здоровье, говорит адвокат Дмитрий Кравченко:

«У Воронина случилось кровоизлияние в глаз, а Маркееву, у которого диагностирован диабет, не раз приходилось вызывать скорую помощь, фиксировавшую повышенное давление и опасно высокий уровень сахара в крови. Во дворе суда стал ежедневно дежурить реанимобиль».

Чтобы успеть, суду пришлось пойти на многое: с середины января суд стал отказывать защите в рассмотрении заявляемых ходатайств, которые одно за другим снимались с рассмотрения, а затем ходатайства защиты и вовсе перестали приниматься. Суд не раз разъяснял, что ходатайства могут быть заявлены позднее, обещал защите дать возможность высказаться позже по ходу процесса, но не сдержал слова.

Да что там говорить? Суд даже не дал подсудимым ознакомиться с вещественными доказательствами.

«Эти и другие вопиющие факты позволили подсудимым и нам заявить о заведомо предвзятом и заказном характере суда, о явно выраженном обвинительном уклоне судебного процесса, о систематическом нарушении принципов состязательности и равенства сторон, а также о заранее предопределенном исходе процесса. В ходе процесса сторона защиты не менее десяти раз заявляла отводы председательствующему в суде, однако эти ходатайства поначалу отклонялись, а затем и вовсе перестали рассматриваться».

Не удивительно, что уже к 4 марта у всех стали сдавать нервы.

Так в этот день, когда обвиняемым было предоставлено слово, бывший сотрудник угрозыска Роман Маркеев от него просто отказался.

Как уже писали «НИ», по версии следствия Сорокин, а также двое бывших сотрудников МВД Маркеев и Воронин в 2004 году в рамках ​оперативного эксперимента вывезли в лес мужчину –Александра Новоселова, который, по их данным, имел информацию о заказчиках покушения на убийство Олега Сорокина. Покушение произошло в 2003 году, будущий мэр Нижнего Новгорода чудом выжил – в него попали три выпущенных из автомата пули.

В лесу Новоселов назвал заказчиков покушения на Сорокина – братьев Дикиных. А потом заявил, что в лесу его били, душили пакетом, выстрелили над ухом, а Олег Сорокин показывал ему шрамы, оставшиеся на теле после покушения, грозил с топором в руках отрубить ему ногу, поэтому, мол, он и оговорил братьев Дикиных, подчиненным одного из которых он тогда являлся.

Позже информация Новоселова подтвердилась, и за покушение на Сорокина Дикин был приговорен судом к 16 годам лишения свободы.

Освободились Дикины лишь в 2016 году.

На суде Воронин и Маркеев доказывали, что Александр Новоселов врет о жестоких побоях, а лесной эксперимент проходил в строгом соответствии с законом об ОРД – оперативно-розыскной деятельности. Закон этот, кстати, позволяет наносить контролируемый вред здоровью для раскрытия преступлений.

Эту версию полностью подтвердил и бывший заместитель начальника нижегородского ГУВД генерал Виктор Цыганов, санкционировавший мероприятие. И сделал он это прямо в суде!

Судья, судя по всему, не придала этому никакого значения – она все равно приговорила Маркеева к 5 годам строгого режима с лишением звания подполковника.

Сорокин в своем последнем слове попытался защитить бывших милиционеров Мареева и Воронина, которые нашли тех, кто организовал на него покушение – то есть раскрыли особо тяжкое преступление, за что теперь и будут … сидеть в тюрьме:

«Новоселов был осуждён за телефонный терроризм. Вот ему мы верим, а многочисленным свидетелям, сослуживцам, руководителям этих подсудимых никто не верит.

А эти люди за свою жизнь ничего не нарушили, они ничего, кроме благодарностей и наград, от государства не получили, не заработали богатства, даже за границей ни разу не были.

Ваша честь, я считаю, что приговор должен быть не таким суровым по отношению к ним, он вообще должен быть отменен. Уголовное преследование этих двух людей подрывает веру в справедливость у огромного количества людей».

Полковник Воронин, за которого попытался вступиться Сорокин, пришел в милицию рядовым и отслужил сорок два года. Он на протяжении многих лет возглавлял отделы ГУВД, занимавшиеся оперативным внедрением и раскрытием тяжких и особо тяжких преступлений. Сам не раз работал под прикрытием, прошел две войны – в Карабахе и Чечне, имеет ордена и наградной пистолет – человек-легенда.

Прокурор же Елена Шкаредная попросила судью наказать Воронина 8 годами строгого режима с лишением звания полковника в целях его «перевоспитания». Судья «смягчила» наказание до пяти с половиной лет.

В своем последнем слове Воронин весьма и весьма эмоционально отреагировал на заявление прокурора о перевоспитании:

«Нам тут сказали, что мы Конституцию нарушили. Да, мы нарушили, но мы нарушили только, ограничив свободу передвижения в соответствии с законом. Специальная функция закона преобладает над общей функцией. Что, надо было смотреть, как Новосёлов покрывает заказчиков убийства?! Надо было торопиться, и мы это сделали. Я не заработал на дворцы. Обидно не то, что нам тут сроки по 8 лет просят, а то, что госпожа обвинитель утверждает, что этот срок достаточен мне для перевоспитания. Как она меня перевоспитывать собирается? Мне только осталось ехать в Донбасс, брать автомат и воевать против России».

Как же нужно было «довести» настоящего полковника, чтобы он в суде сказанул такое!

Правда, сторона обвинения сделала все, чтобы эти слова никто не услышал: телевидение не допустили на это заседание. И по этому поводу высказался Олег Сорокин:

«Все, что здесь происходит, это попытка придать легитимность решению, принятому давно и не здесь. Это сразу стало понятно, когда запретили съемки в зале».

Правды ради: судьи по всей стране, не только в Нижнем Новгороде, не очень-то любят, чтобы на заседания приходили телевизионщики.

Практику закрытости судов с одной стороны, и недостаточное внимание самих СМИ к реальным проблемам конкретных людей, в том числе и обвиняемым – с другой на днях открыто осудила Елена Афанасьева, член Света Федерации:

«Каждый имеет право на защиту, в том числе людей, обличенных властью, защиту общественности, защищаться с привлечением средств массовой информации.

Когда мы видим федеральные СМИ, мы видим, как много несправедливости творится на международной площадке. И, к сожалению, в этой массе информации мы не видим, что у нас происходит внутри страны.

Мы потихоньку начинаем скатываться к тому, что без вины виноватый человек по желанию кого-то, под давлением кого-то может оказаться в местах не столь отдаленных».

Олег Сорокин считает, что у всего этого «судебного» процесса есть политическая подоплека – и именно она привела его на скамью подсудимых спустя 15 лет после «совершения» преступления в 2004 году:

«И вот только в 2017 году все случается, что совершенно случайно совпадает со сменой губернатора Нижегородской области».

Прокурор Елена Шкаредная попросила судью Кислиденко наказать Сорокина 12 годами колонии строгого режима с выплатой штрафа в 15-кратном размере суммы взятки (460,8 млн. рублей – прим автора), и судья согласилась.

Правозащитник Андрей Бабушкин считает, что современные следователи, расследуя преступления, мягко выражаясь, не дорабатывают в отношении сбора неопровержимых доказательств вины подозреваемых, а судьи, в большинстве случаев, «идут навстречу» стороне обвинения:

«Казалось бы, радостное сообщение пришло в прошлом году: впервые со времен ГУЛАГа у нас в стране оказалось за решеткой меньше 500 тысяч человек. Но радоваться рано – многие тысячи из этих людей, а может быть и десятки тысяч не должны находиться в тюрьме, так как все они являются объектом следственного произвола».

В связи с многочисленными вопросами к ходу судебного разбирательства «по-кислиденковски», и просвечивающим сквозь судебную мантию предвзятом характере суда, защита Олега Сорокина, Евгения Воронина и Роман Маркеева намерена обжаловать приговор, добиваясь полного оправдания подсудимых.

О том, что в этом процессе было много нарушений говорит и адвокат, доктор юридических наук, руководитель секции Анализа проблем судебно-экономической Экспертизы Международного  Союза (Содружества) адвокатов Шамиль Хазиев.

«Удивляет, как при регулярных указаниях руководителей государства на необходимость справедливого суда все еще встречаются случаи столь существенных ограничений прав защиты в конкретных делах. Конечно, высшим судам нужно внимательно отслеживать такие ситуации». – заявил юрист.