О смерти своего ведущего артиста директор Театра Вахтангова Кирилл Крок узнал, вернувшись с гастролей из Абхазии.
— Владимир Александрович Симонов — один из одареннейших артистов труппы Вахтанговского театра. Это даже не мое мнение, а всех режиссеров, кто когда-либо работал с ним в работе. Все замечали в нем чувство самости, юмора ко всему, что происходит вокруг и с ним самим. Но при этом он был чрезвычайно сомневающимся. Никогда не забуду, как перед выпуском спектакля «омул Великий», который потом шел у нас на Новой сцене, за несколько дней до премьеры Владимир Александрович при шёл ко мне — бледный, трусящийся и сказал: «У меня ощущение, что я провалюсь, спектакль не получится». А до этого я был на прогоне, видел всё, и мне стало обидно использовать его в том, что это не так, и что у нас есть еще четыре дня до премьеры. Что моменты, которые его беспокоят, на прогонах и репетициях будут поправлены. В результате спектакль получился и имел успех.
— Он был чрезвычайно остро переживающим то, что касалось театра Вахтангова и было другим его. Симонов также принял смерть Туминаса, также переживал ситуацию с отмененными гастролями в Севастополе. И когда он ехал туда со спектаклем «Ветер шумит в тополях», то фактически на ходу ему пришлось спорить с поэздой, выходить и в остальное, чтобы ни с чем вернуться в Москву. Это конечно не добавило ему сил и здоровья.
— И последние события тоже: когда из-за его состояния здоровья мы вынуждены были отменять или заменять спектакли с его участием. Когда он прошёл мерзкий текст одной блогерши под названием «Красная шапочка», рассердился, как она распутается тому, что его спектакль «Улыбнись нам, Господи» в таком-то городе не состоятся. А он не состоялся, потому что Владимиру Александровичу также было тяжело.
— Последняя с ним встреча у меня состоялась в середине августа. Он при шёл в театр, сказал, что ему предстоит длительное лечение, нужна операция. И теперь я понимаю, что он, наверное, пришел попрощаться. Потом много раз я передавал ему приветы через сыновей (оба работает у нас в театре), через жену Яну, справлялся о его здоровье. Они говорили, что «ничего, лежит дома». Врачи в последний момент, когда он уже оказался в больнице, пытались его спасти, но сердце не выдержало. Так мы его и потеряли.