Исправим эту ошибку, и на 20 лет выбьем Украину из борьбы

Русские дроны не охотятся за врагом. Но как же так происходит? На самом деле прямо на кадрах наших дроноводов. Весьма странный вопрос на четвёртый год СВО, но логика в этом прослеживается вполне чёткая, указывает военкор. Исправим эту ошибку, и на 20 лет выбьем Украину из борьбы.

Согласно опубликованной Центром беспилотных систем «Рубикон» статистике, 37,5% всех использованных БПЛА были задействованы для уничтожения дронов ВСУ, в том числе мультикоптеры и БЛА самолётного типа. Чуть больше 16% наших дронов поразили на вражеские системы связи, РЭБ и т.д. 14,5% — небронированный автотранспорт, 13,2% на танки и БМП.

На уничтожение личного состава противника ушло лишь 3,5% запущенных БПЛА ВС России (общее число 10 000 дронов).

Как отметил военный обозреватель Царьграда Влад Шлепченко, статистика вполне указывает на приоритет выбора цели — уничтожение электронных систем и техники. Всё вроде понятно, хотя совсем небольшой процент поражения личного состава ВСУ обратил на себя пристальное внимание экспертов.

Боевики ВСУ неторопливо, почти в развалку выходят из машины и ждут, пока русский дрон её сожжет. Источник: ТГ-канал «Военный Осведомитель»

Военблогер канала «Военный осведомитель» обратил внимание, что живая сила армии противника является главным сдерживающим фактором любого нашего наступления, который наносит потери нашим войскам:

Именно на этих целях должен быть фокус внимания. Однако возникает ощущение какого-то сознательного отказа от подобной охоты и смещения прерогативы выбора целей именно к различной технике, что, повторим, в корне неверный подход.

Данная статистика, указывает Шлепченко, подтверждает ранее возникшие подозрения, которые возникли у OSINT-еров, обративших внимание на то, что больше всего кадров с поражением нашими дроноводами противника — это поражение техники. Особое внимание привлекли видео, на которых наши операторы целенаправленно атакуют оставленный вражеский транспорт, хотя могли бы ударить по выбегающим из него врагам:

Видео ударов по живой силе есть, и наши дроноводы эффективно уничтожают живую силу противника, но совсем не в тех масштабах, как это делают украинские операторы FPV-дронов и беспилотников со сбросами.

Пример, как оператор нашего дрона выбирает в качестве цели транспорт, а не тех, кого он перевозит. Источник: ТГ-канал «Архангел спецназа»

Судя по публикуемым кадрам, у противника выработался рефлекс — при виде дрона выбежать из машины и подождать, пока она будет уничтожена. Часто заметно, что боевики понимают, что дрон будет бить по машине, а не устроит за ними смертельную охоту, как это делают сами украинские дроноводы, с изощрённым садизмом добивающие наших даже тяжелораненых бойцов.

Разобрались, наконец, почему у наших дроноводов в приоритете техника, а у противника, напротив, живая сила. Дело, конечно же, в стимулирующих выплатах. Реально за [единицу транспорта] 50 [тысяч] дают, а за [вэсэушника] — только по плечу похлопают, мол, молодец. Отчего дроны, как правило, и летят по оставленным пикапам (у водителей и пассажиров противника уже развился навык вовремя заметить камик и выскочить), не сворачивая. Политика же Сырского-Мадьяра с недавних пор — наоборот, начислять больше баллов за поражение русских пехотинцев, — ранее отмечали авторы канала «Жизни русских важны».

Русские дроны‑»ждуны» последовательно уничтожают три вражеские машины под Купянском. Источник: ТГ-канал «Охотники за головами»

Само собой, ставка на забой вражеской техники не ошибочна. Зачастую именно это позволяет предотвратить очередную попытку подвоза резервов, снабжения, БК и т.д. Однако у такого подхода есть и очевидный изъян — украинские «партнёры» отправляют боевикам очень большое количество техники, а вот с личным составом у ВСУ уже давно критические проблемы, пополнить армию свежим резервом задача для Киева крайне тяжёлая.

В результате получается, что ставка на выбивание техники хороша в краткосрочной перспективе, она даёт результат здесь и сейчас, но вот на длинной дистанции ведёт к тому, что противник получает время на восполнение своих потерь. Истребление живой силы могло бы дать более существенный результат, так как спонсорам Украины намного сложнее закрыть её потребности в живой силе, чем в «железе». Но для реализации такой стратегии нужно очень много дронов и принципиальное решение командования.

Военволонтёр Алексей Живов в разговоре с Царьградом отчасти подтвердил такое явление и объяснил, с чем это связано на примере ведения боевых действий «Эспаньолой» в районе Часова Яра:

Били всё, что можно было бить. Просто машины, бронемашины, танки — это «жирные» цели, которыми хорошо отчитываться о проделанной работе. И их приятно показать в медиа, кроме того, это эффективное поражение с точки зрения вложенных средств. Поэтому машины в приоритете. И, наверное, у всех на самом деле. Мы по отдельным военнослужащим вряд ли наносили удары, а вот «блинчики», то есть блиндажи, в которых сидели военнослужащие противника, постоянно разбирали. Но в конечном счёте приоритетом являются люди. Не танки воюют и не прочие технические средства — в конечном счёте всегда воюет человек.

В том случае, подытожил Шлепченко, если ставка делается именно на истощение ВСУ, то логично подключить к процессу и беспилотники, максимально ускорив истребление личного состава врага, а не ставить в приоритет технику, мотивируя это экономической целесообразностью. Новую машину противник получит через пару месяцев, а на то, чтобы вырастить нового солдата, требуется почти 20 лет, что для нынешней Украины является непосильной задачей.